О ЯНЕ КОЗИНЕСтраница 4
Для исполнения приговора Козину привезли в Пльзень. Когда приблизился день казни, приказал Ламмингер, чтобы шестьдесят восемь ходов, собранные из разных деревень, все с малыми детьми, пришли в Пльзень посмотреть, как будут вешать Козину; хотел он, чтобы запомнили они и дети их и передавали из поколения в поколение, как наказуются сопротивление и бунт против пана. Табак для самокруток на развес купить. Купить курительный табак tabacov24.ru.
Сам он тоже приехал в Пльзень, чтобы полюбоваться на казнь Козины.
Мужественно готовился к позорной смерти Козина и утешался той мыслью, что дело их правое и умирает он безвинно.
В день казни, 28 ноября года 1695-го, собралось в Пльзени множество людей – местных и окрестных жителей. Толпы народа повалили за осужденным, за которым шли его семья и земляки – шестьдесят восемь ходов, высоких и статных мужей в плащах, кожухах, но без чеканов за поясом. Ведя за руки своих детей, угрюмо шагали они и с жалостью смотрели на несчастного Козину. Он исхудал от долгого заключения, но шел бодро, высоко неся голову. Со всех сторон его окружали солдаты.
Шествие выступило из города. Барабан, обтянутый черным сукном, глухо отбивал дробь, и эти мрачные, печальные звуки сливались с заунывным звоном похоронного колокола.
За городом, на холме, возвышалась виселица. Вокруг нее выстроилось войско, в середине стояли городские советники и чиновники; дальше, на конях, – офицеры, краевой гетман Гора и рядом с ним – Ламмингер фон Альбенрейт.
Козину ввели внутрь каре. Все вокруг замерло; в печальной тишине слышались лишь рыдания его семьи и земляков. Осужденный, остановившись под виселицей, поцеловал крест, поданный ему священником, и в последний раз обвел взором толпу, в которой стояли его жена, мать, дети и земляки. Но вот рядом с офицерами на конях он увидел того, кто был виновником всего случившегося, – Ламмингера.
Козина посмотрел ему в лицо и вдруг воскликнул громким голосам, ясно прозвучавшим в чистом морозном воздухе:
– Ломикар! Ломикар! И года не пройдет, как мы вместе с тобой предстанем перед судом всевышнего! Он укажет, кто из нас…
Офицер, распоряжавшийся церемонией, встрепенулся. Его обнаженная шпага блеснула в воздухе, палач выдернул скамейку из-под ног осужденного, и голос Козины умолк навсегда. Яна Сладкого, по прозвищу Козина, не стало.
Бледный, как смерть, смотрел на виселицу Ламмингер, потом повернул коня и стремительно поскакал в город.
Ходы и весь народ, стоявший вокруг, пали на колени и, потрясенные виденным, молились от всей души за казненного.
Плакали и рыдали не только жители Ходска, но и окрестные крестьяне; в волнении повторяли они, что ход Козина позвал тргановского немца на божий суд.
Не поехал Ламмингер из Пльзени в Тргановский замок, а послал марочного к своей жене, приказав ему сопровождать жену в Пльзень, где он будет их ожидать.
В Тргановский замок вернулся он опять только в конце года, осенью. Все, кто видел его, говорили, что он сильно изменился, осунулся, стал еще брюзгливее и суровее. Никогда не выезжал он теперь, как бывало, один; всегда под охраной. Не доверял он ходам.
Часто, оставшись дома в одиночестве, расхаживал барон по комнатам, мучимый тревожными думами. Сон покинул его; а когда все же смыкались его веки, страшные сновидения заставляли его стонать и кричать. Слова Козины не выходили у него из головы, и он с трепетом считал дни.
Уже год был на исходе, и ничего не случилось. И начал барон подумывать, что ходский крестьянин грозил ему понапрасну. Но потом опять приходили минуты, когда он вспоминал о Козине – не мог он забыть его! – и снова Козина являлся к нему во сне бледный, с пылающим взором и звал его на суд божий.
|